Выход из кризиса. Глава 5.

ГЛАВА 5

АЛ-АНОН - ПОМОЩЬ ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ

Для помощи родителям и близким наркомана существуют группы родственников алкоголиков и наркоманов, называемые Ал-Анон, которые также работают на принципах программы «12 шагов Анонимных Алкоголиков».
В эти труппы собираются люди, объединенные общей бедой, они помогают, друг другу обретать душевный покой и продолжать жить, несмотря ни на что. На собраниях близкие наркоманов начинают понимать не только разумом, но и сердцем все то, о чем я писала ранее, - перестают обманывать себя, контролировать своих детей и устраивать им скандалы, дают им возможность самим отвечать за тот образ жизни, который они выбрали. Китайская мудрость гласит: «Чтобы держать, нужна сила, чтобы отпустить, нужна мудрость».
Каждое собрание Анонимных Алкоголиков сокращённо (АЛ), Наркоманов (сокращённо NA) и Ал-Анон начинается с молитвы:
«Боже! Дай мне разум и душевный покой, Принять то, что я не в силах изменить, Мужество изменить то, что могу, И мудрость отличить одно от другого».
Со временем близкие наркомана начинают понимать, что изменить они могут только себя и ничего более.
Я приведу вам историю одной женщины - матери наркомана, которая прошла весь этот путь.
«Моя жизнь складывалась, наверное, как и у многих других женщин - когда выходила замуж, видела, что муж выпивает, но считала, что моя любовь не позволит ему стать алкоголиком. Постепенно он стал спиваться, я плакала и терпела. Но, в конце концов, не выдержала, и мы развелись. Разводились долго - 3 года. Наш маленький сын очень из-за этого переживал, но когда я предложила ему выбрать, с кем жить, он остался со мной.
Сына своего я очень любила, но мало проводила с ним времени, так как с утра до ночи работала, жили только на мою зарплату. Я часто винила себя в том, что мало уделяю ему внимания, что не могу покупать ему дорогие игрушки, считала, что он обделен.
Сын рос, ходил в школу, занимался спортом. Однажды (ему в это время было 16 лет) он пришел домой и выглядел и вел себя странно. Я решила, что сын выпил, однако он категорически это отрицал, да и алкоголем от него не пахло. У меня всегда был страх, что он может пойти по стопам отца, но я утешала себя тем, что сама не выпивала и он не видел застолий и компаний.
В то время я, конечно, слышала, что есть наркоманы, но у меня никогда не возникало даже мысли, что мой сын может им быть.
После этого случая он все реже и реже бывал дома, звонил, что останется ночевать у друзей; я, со своей стороны, считала неприличным его проверять. Но беспокойство не прошло, тем более что сын изменился - стал вялым, прогуливал занятия в училище, у него исчезли прежние интересы. Я не понимала, что происходит.
И вот однажды сын пришел домой в жутком состоянии, еле шевелил языком. Он сказал мне, что «наглотался колес», что ничего в этом особенного нет, это делают все. Мне стало страшно, я потеряла покой. Пошла к психологу, но тот меня несколько раз успокоил, сказав, что это возрастное, что 80% подростков прибегают к наркотикам, но со временем это проходит. После этого я еще больше стала себя винить в том, что мой сын ничего в жизни не видел, что я не смогла многого ему дать. Но тогда я еще не понимала всей трагичности ситуации.
Я давно уже замечала, что сын спит в футболке с длинными рукавами, но он говорил, что ему просто холодно. Я помню тот черный день, когда моего мальчика чуть живого какие-то ребята принесли домой. Я хотела немедленно вызвать «скорую помощь», уложила его в кровать, раздела... и увидела его руки - вены были исколоты. Я села рядом с ним и ничего не могла делать, казалось, что жизнь кончилась. Так я просидела всю ночь.
Утром, когда сын пришел в себя, он сказал мне, что давно стал наркоманом и хочет уйти от меня, чтобы не причинять мне боль.
Я стала уговаривать его сказать мне, кто сделал его наркоманом (теперь-то я понимаю, что наркоманом против воли никого не сделаешь). Сын сказал мне, что когда он начинал колоться, его предупреждали, что бросить трудно, но он думал, что это «им, слабакам, трудно, а я смогу». Он действительно ушел, через три дня я стала сама его искать. Встретила его на улице и уговорила вернуться домой.
С этого момента моя голова была занята только мыслями, как помочь своему ребенку. Я накупила литературы о наркоманах, делала вырезки из книг, показывала их сыну, считая, что это сможет его убедить. Но он, отмахиваясь, говорил, что все это для «дурачков». Раньше меня интересовала работа, друзья, теперь - только проблемы сына. Я металась по врачам, обрывала телефоны доверия, платила деньги за консультации. Подыскивала место для лечения, я сама ездила смотреть в больницы, хорошие ли там условия, так как кто-то мне сказал, что в психиатрических больницах с наркоманами плохо обращаются. Везде, где я была, мне говорили, что необходимо его желание, но тогда у меня была надежда, практически уверенность, что он вылечится с моей помощью.
И вот однажды сын сказал, что хочет лечь в больницу, но не в какую попало, а в строго определенную. Я кинулась туда, умоляла, упрашивала и, в конце концов, добилась своего - он лег на лечение. Я думала, что там он вылечится. Но когда сын вернулся домой, я поняла, что это были лишь мои мечты и не более того. Два дня он не выходил из дома, на третий ушел, и я сердцем почувствовала, что он снова укололся. На меня накатило отчаяние. Я стала скандалить, плакать. Но сын сказал мне, что он просто не может бросить наркотики. Я ему не поверила, решила, что он просто распущенный человек.
В то время моя жизнь была сплошным кошмаром, сын продолжал колоться, я знала, что он крадет, чтобы достать деньги на наркотики. Я забирала его из милиции, куда он попадал из притонов, несколько раз он буквально умирал у меня на руках.
Часто, когда он был под воздействием наркотиков, на его лице блуждала счастливая улыбка, а я смотрела на него и думала:
«Господи! Ну почему же мне так плохо!» Однажды, когда сын в очередной раз умирал? - пульс был 40, дыхание прерывистое, я не выдержала и позвонила наркологу. Врач сказала мне, что, если в течение часа ему не станет лучше, нужно вызывать «скорую помощь». Я сидела рядом с ним с секундомером в руках, считала пульс и молила Бога, чтобы мой сын выжил. Через четыре часа жизнь постепенно вернулась к нему. Сын опять попросил положить его в больницу. У меня снова появилась надежда: вышел он из больницы с благими намерениями. Но через некоторое время все вернулось на круги своя, надежда моя опять исчезла.
Я устраивала истерики, плакала, пыталась препятствовать ему, но все напрасно. для меня перестал существовать окружающий мир, я даже не всегда понимала - лето сейчас или зима.
Я всегда мечтала о том, что мой сын вырастет и будет для меня опорой в жизни, я очень в этом нуждалась. Когда мои надежды рухнули, я поняла, что я одна не вытяну, кончились все силы физические, душевные. Я больше не могла ждать, когда он умрет у меня на руках. Я решила уйти из жизни, взяла отпуск, поехала к родителям проститься, сделала последние распоряжения. Но Бог помог мне - именно в этот момент мне предложили пойти на собрание родственников алкоголиков и наркоманов. Я сначала даже не поняла, что эта группа для меня, иначе, наверное, не пошла бы. Приехав на собрание группы Ал-Анон, я увидела жизнерадостных людей, которые смеялись и шутили. Мне показалось это странным - я уже давно забыла, как улыбаться, я позавидовала этим людям. Потом началось собрание, и, услышав истории этих людей, я была потрясена; у многих из них жизнь была ничуть не легче моей. Когда я ехала домой, впервые за долгое время я увидела закат солнца. Мой сын к этому времени уже очень редко бывал дома, как я теперь думаю, из-за скандалов, которые я ему устраивала. Вернувшись с собрания, я стала читать брошюры, которые мне там дали. В это время пришел сын. Обычно я встречала его около двери с «прокурорским» взглядом. В этот вечер я не вышла из своей комнаты. Он заглянул ко мне и спросил: «Мама, ты не спишь?» Я ответила, что читаю. Он ушел в свою комнату и включил телевизор. Он остался дома! Я поняла, что мои истерики только ухудшали ситуацию. Ему тоже стало спокойнее. Я перестала искать его по ночам, звонить его друзьям, спрашивать, когда он придет домой. Но все еще продолжала обыскивать карманы, когда находила шприцы, молча выкладывала их ему на постель. До меня наконец-то дошло, что мой сын болен и что, пока он сам не захочет лечиться, заставлять его бесполезно. Он может умереть в любой момент со мной и без меня.
Когда я осознала, что бессильна изменить сына, почувствовала огромное облегчение, я уже не винила себя, как раньше.
Когда он уходил, я молила Бога, чтобы он уберег моего ребенка от смерти и не дал причинить другим ущерба. Я знала, что сын добывает деньги на наркотики далеко не честным путем. Однажды он продал мои книги, и я сказала ему: «Все, что здесь есть, я заработала своим трудом, если тебе нужны деньги на наркотики, бери их, где хочешь». И я молилась, чтобы он не причинил никому зла.
Моя жизнь была очень трудной, надежда сменялась отчаянием. Когда было очень плохо, я ехала на собрание. Выходить из дома не хотелось, но перспектива остаться дома и видеть сына под кайфом заставляла ехать на собрание. Возвращалась я оттуда обычно с новыми силами. Однажды мой сын решил пойти на собрание Анонимных Алкоголиков. Я ждала его с нетерпением. Вернулся он поздно и опять в жутком состоянии, он был на собрании, но после него опять укололся. В очередной раз я поняла, что мои надежды - это только мои надежды. Я продолжала посещать собрание Ал-Анон, ходила на открытые собрания и к Анонимным Алкоголикам. Там наркоманы, которые уже бросили употреблять наркотики, говорили мне, что мой сын еще не созрел для того, чтобы бросить, что, по-видимому, еще мало потерял в жизни, но когда-нибудь все-таки он придет. Я жила этой надеждой. Мне требовалось много терпения, чтобы общаться с сыном. Но я уже могла это делать спокойно, без истерик и слез. Он пытался посещать собрания АА, но все время срывался.
А я продолжала жить, особой радости от жизни я не испытывала, мои нервы были расшатаны до предела, начались проблемы со здоровьем. Мне предложили пройти лечение в клинике неврозов, но я долго не могла решиться на этот шаг. Ребята из группы АА сказали мне: «Когда-нибудь ему понадобится Ваша помощь, а Вы не сможете ее оказать». Я легла в клинику. В первый же вечер, позвонив, домой, я поняла, что сын опять укололся. После этого я решила, что буду звонить только по утрам, когда он бывал более или менее в себе, просто для того, чтобы узнать, жив он или нет. В клинике неврозов мне очень помогли, меня научили выстраивать стену между собой и проблемами сына. Жизнь стала спокойнее, я стала ходить в гости, навещать родственников, меня стали интересовать мои собственные заботы. По-прежнему я ходила на собрания Ал-Анон, где получала огромную поддержку.
Когда сын в очередной раз попросил устроить его в больницу, я ему сказала: «Я столько раз это делала, унижаясь и упрашивая, сделай это сам». И он устроился в больницу сам, правда, не с первой попытки. После выписки он стал ходить на собрания АА.
Раньше я думала, что, когда мой ребенок бросит употреблять наркотики, моя жизнь станет счастливой. Сын стал трезвым, но жизнь от этого легче не стала. Иногда мне казалось, что было легче, когда он употреблял. Он стал раздражительным, грубым, ему невозможно было угодить, иногда мне казалось, что он меня ненавидит. Но, поплакав от обиды, я сделала вывод - я молила Бога, чтобы мой сын бросил употреблять наркотики, и даже если он будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, я буду благодарна. Такая жизнь длилась долго - мы жили как чужие люди, неделями не разговаривали, но у меня хватало разума и сил смириться, набраться терпения, и в этом очень сильно мне помогали собрания Ал-Анон. Я еще больше укрепилась во мнении, что жизнь сына - это только его жизнь, и я не вправе в нее вмешиваться. Я думаю, что ему было бы в тысячу раз тяжелее бросить наркотики, если бы я сама не изменилась.
Сейчас наши отношения стали значительно лучше, я не претендую на то, чтобы он заботился обо мне, но когда он это делает, я чувствую себя счастливой. Я радуюсь его успехам и переживаю, если у него неприятности. Но если он не просит меня о помощи, я не вмешиваюсь, я просто молюсь за него.
Для меня самое главное было понять, что я не могу изменить своего сына, как бы я этого ни хотела. Самое трудное для матери - отделить себя от своего ребенка и понять, что он сам вправе распоряжаться своей судьбой как хочет. Не упрекать своих детей тем, что мы их растили, надеялись, (это были только наши надежды) и они нам ничего не должны, пока сами этого не захотят. Главное - смириться, иметь великое терпение. Я думаю, это и есть любовь.
В заключение приведу вам программу на один день, которой пользуются члены Сообществ Анонимных Алкоголиков, Анонимных Наркоманов и Ал-Анон.
СЕГОДНЯ Я постараюсь жить заботами о сегодняшнем дне, не пытаясь избавиться от всех моих проблем сразу.
СЕГОДНЯ Я буду счастлив(а). Верно то, что сказал Линкольн: «Большинство людей счастливо настолько, насколько сами себе позволяют».
СЕГОДНЯ Я примирюсь с моим настоящим положением, не стараясь переделать все по-своему и принимая в этом мире то, что пошлет мне судьба.
СЕГОДНЯ Я постараюсь укрепить мой ум. Я буду учиться.
Я научусь чему-нибудь полезному. Я не буду лениться. Я прочту что-нибудь, что требует усилия, мысли и сосредоточения.
СЕГОДНЯ Я сделаю три духовных упражнения. Сделаю кому-нибудь добро и постараюсь, чтобы об этом никто не узнал, а если кто-нибудь узнает, то это не будет считаться. Сделаю хотя бы две вещи, которые мне не хочется делать, но сделаю их для упражнения силы воли. Если меня кто-нибудь обидит и мне будет обидно, я не подам вида.
СЕГОДНЯ Я буду привлекательнее, постараюсь выглядеть как можно лучше, красиво оденусь, при разговоре не буду повышать голос, буду вежливым (ой), не буду никого и ничего судить. Постараюсь ни в чем не видеть недостатки и не буду никого исправлять или переделывать, кроме себя.
Только на сегодня у меня составлена программа. Я, может быть, не выполню все, но я буду стараться, и буду бороться с двумя врагами: спешкой и нерешительностью.
СЕГОДНЯ Я удалюсь от всего на полчаса, чтобы побыть с собой наедине и отдохнуть. В это время я буду стараться лучше понять свою жизнь и что нужно сделать для ее улучшения.
СЕГОДНЯ Я ничего не буду бояться. И буду наслаждаться тем, что прекрасно. И буду верить, что даваемое мною миру вернется ко мне.